На прошлом заседании Белых продолжил давать показания. Бывший губернатор напомнил, что лесопользование в Кировской области контролировалось соответствующим постановлением правительства России и региональным законом, в которых описан процесс включения инвестиционных проектов в список приоритетных. Белых утверждал, что, согласно им, он не мог давать никаких личных указаний и поручений в министерства, поэтому фабула обвинения «абсурдна». Подсудимый напомнил, что правительство области является коллегиальным органом, поэтому его единоличное решение не могло повлиять на дальнейшее прохождение проектов.
Прокурор спрашивал Белых, кто занимался проектом НЛК до вступления его в должность губернатора в 2009 году, но подсудимый не смог вспомнить конкретных людей и назвал лишь ведомства, отвечающие за это. После этого гособвинитель решил выяснить характер отношений бывшего губернатора с владельцем НЛК Альбертом Ларицким. Белых рассказал, что их познакомил один из заместителей в 2009 году. После того, как Ларицкий продал НЛК, они стали общаться чаще. По словам подсудимого, их отношения можно было назвать приятельскими, потому что Ларицкий — интересный собеседник, а деловых вопросов они практически не затрагивали.
Затем прокурор спросил Белых о том, когда и в связи с чем он познакомился с руководителем НЛК Владимиром Сысолятиным. Бывший губернатор рассказал, что не помнит первую встречу. Его общение с Сысолятиным, по утверждению экс-губернатора, было исключительно деловым и не носило никакого исключительного характера. «По рабочим вопросам, связанным с реализацией инвестпроекта — я таких встреч не припоминаю», — говорил подсудимый.
Затем прокурор спросил, давал ли Белых в 2009 году указание зампредседателя регионального парламента Сергею Щерчкову обеспечить согласование департаментом лесного хозяйства перечня высоколиквидных лесных участков с последующей их передачей в аренду НЛК и УК «Кировлес». В ответ Белых спросил у гособвинителя, знает ли тот, что такое «высоколиквидные лесные участки». Прокурор отказалась ему отвечать, на что Белых сказал, что такого термина попросту не существует, поэтому обвинение, вероятно, не знает, в чем его обвиняет.
В ходе заседания подсудимый также напомнил прокурору, что он лично не мог «завернуть» заявку инвестиционного проекта. По его словам, документ может отменить только руководитель юридической службы. Кроме того, если бы даже документ отказались подписывать другие департаменты, Белых все равно бы имел право подписи.
На вопрос прокурора, действовал ли экс-губернатор в интересах владельца НЛК Альберта Ларицкого при подписании распоряжения, Белых ответил, что действовал лишь в интересах Кировской области. Подсудимый также сказал, что не давал подчиненным сотрудникам указание направить распоряжения вместе с заявкой-концепцией НЛК в Минпромторг.
После этого прокурор начала расспрашивать Белых о министре лесного хозяйства Равиле Ахмадуллине. Подсудимый рассказал, что Ахмадуллина назначили на должность руководителя департамента лесного хозяйства в марте 2010 года. Бывший губернатор ценил его как профессионала в своей сфере, поэтому в 2015 году Ахмадуллину предложили возглавить министерство лесного хозяйства и охоты. При этом Белых добавил, что департамент лесного хозяйства и его руководитель никогда не входили в зону прямого подчинения губернатора.
После этого прокурор спросил, говорил ли Белых когда-нибудь Ахмадуллину, Щерчкову или другим людям из правительства области о своей заинтересованности во включении НЛК в список приоритетных инвестиционных проектов. «Я даже не представляю, в какой форме это должно произойти. Я с этим мальчиком дружу, у меня есть заинтересованность в этом проекте?» — ехидничал Белых.
После этого прокурор перешел к вопросам по «Кировлесу». В частности, Белых спросили, давал ли тот указание Ахмадуллину о передаче в аренду «Кировлесу» 36 лесных участков на 49 лет. Подсудимый снова ответил, что никаких указаний не давал и давать не мог.
Тогда гособвинитель попросил подсудимого рассказать подробнее о его заместителе Щерчкове. По словам экс-губернатора, тот знает его с 90-х годов. Щерчков был одним из немногих, кто приехал в Кировскую область, чтобы работать вместе с Белых. Подсудимый также отверг предположение обвинения о том, что он через Щерчкова передал Ларицкому требование выплатить деньги. После этого Белых снова сказал, что не получал от Ларицкого ни ценных подарков, ни 200 тысяч евро.
Бывший губернатор предположил, что за оговор Щерчкову могли пообещать прекращение уголовного преследования либо денежное вознаграждение. Белых напомнил, что против Ларицкого, Сысолятина и Щерчкова ранее были возбуждены уголовные дела.
Подсудимый также рассказал, что познакомился с бизнесменом Зудхаймером, купившим НЛК у Ларицкого, в 2013 году. По словам Белых, знакомство носило формальный характер, а общался он с ним только на тему работы предприятия. Бывший губернатор утверждал, что не давал бизнесмену никаких обещаний относительно успешности работы предприятия.
До того, как прокурор начнет задавать вопросы, Белых просит дать ему возможность «еще несколько моментов отразить». Он говорит, что, оценивая итоги совещаний, обвинение не обращает внимания на законы и нормативы Кировской области. Белых ссылается на различные статьи устава Кировской области, согласно которым правительство — коллегиальный орган, и именно правительство, а не губернатор, издает распоряжения. Губернатор, отмечает он, лишь обязан подписать коллегиально принятые акты правительства. В обвинении же утверждается, что именно «Белых принял решение».
«Никита Юрьевич, я вас прошу, никогда не забывайте про темп. В прошлый раз вы хорошо говорили, но после опять ускорились», — сетует судья Татьяна Васюченко. В противном случае, говорит она, секретарь не успевает записывать в протокол. После этого Белых старается медленно, как в школе, диктовать свои показания.
Белых продолжает рассказывать о регламенте правительства Кировской области, который определяет, в частности, порядок проведения совещаний с участием губернатора. Проект решения по итогам совещания готовит ответственный за подготовку вопросов на совещании, а губернатор визирует его.
— Регламент четко указывает, что принятые на совещании решения — это решения совещания, подчеркиваю, совещания, а не губернатора, — говорит подсудимый. — Когда в протоколе говорится "мы постановили" имеется в виду не "мы, Никита Юрьевич, божьей милостью и голосами избирателей губернатор", а совещание как коллегиальный орган, который принимает решения.
Белых подчеркивает, что обвинение упорно не обращает внимание на это важное обстоятельство.
Белых рассказывает о том, как представители НЛК обещали к 15 декабря 2013 года подготовить новую концепцию своего инвестпроекта. По закону, вновь рассказывает он, правительство области должно было принять решение о принятии или отклонении новой заявки. Решение постарались принять до Нового года, чтобы не откладывать его на праздники; причем этот вопрос обсуждался всеми участниками собрания.
Зампредседателя правительства области Георгий Мачехин сообщил, что в случае своевременного предоставления заявки департаменты постараются дать заключение до конца года, отмечает подсудимый.
— Это было мнение зампредседателя правительства, а не мое указание, — говорит Белых.
Он замечает, что сам он не давал на этом совещании никаких указаний, и все решения были приняты коллегиально.
Белых напоминает, что по закону департаменты рассматривают заявку до 15 дней.
— Логично было попросить их сделать это не 30 декабря, а на несколько дней раньше, чтобы до Нового года определиться с дальнейшими действиями, — объясняет он, отмечая, что 28 и 29 декабря пришлись на выходные. — То есть никакого специального подхода к сокращению срока не принималось.
Заявка принималась только в случае положительного заключения от всех трех департаментов, настаивает Белых, а обвинение это игнорирует. По мнению подсудимого, прокуроры делают это, чтобы «создать видимость» его заинтересованности в необходимости дать «безусловные указания относительно НЛК». В подтверждение своих слов он ссылается на копии протокола совещания у губернатора и докладные записки.
— Обвинение как будто специально не замечает всех этих важных обстоятельств, — вновь сетует Белых.
Белых рассказывает о существенных противоречиях «в логике и выводах обвинения». Он вновь напоминает, что департаменты направили на имя губернатора докладные записки о несоответствии новой заявки НЛК закону, в связи с чем на совещании 25 февраля 2014 года губернатор «заявил о необходимости обеспечения вносимых в проект изменений требованиям постановления правительства и о возможности исключения инвестпроектов из числа приоритетных». По мнению Белых, это было «абсолютно логично».
— Все это ярко свидетельствует о несостоятельности выводов стороны обвинения, о том, что на встрече с Зудхаймером в апреле-мае 2014 года я якобы сообщил ему о имеющейся у меня заинтересованности в реализации инвестиционных проектов НЛК и УК "Лесхоз", — говорит Белых.
Он добавляет, что, как губернатор, был «заинтересован в привлечении инвестиций в область и обязан в соответствии с законом содействовать инвесторам».
— Наличие у меня заинтересованности — это оговор и попытки обвинения выдать желаемое за действительное, и оправдать незаконное уголовное преследование, — добавляет подсудимый.
Белых уточняет, что все решения совещаний направлялись прокурору, вновь ссылаясь на положения о подготовке принятия и издания постановлений и распоряжений правительства Кировской области.
Теперь Белых хочет прояснить «еще один момент», касающийся его взаимоотношений с руководством налоговой службы области. Подсудимый рассказывает, что с главой УФНС Чарушиной у него были «скорее плохие отношения, чем хорошие»: у них было много разногласий; изначально он был против ее назначения.
— Я считал, что она своей политикой отпугивает инвесторов, в результате чего ряд предприятий был вынужден перерегистрироваться на территории других регионов, — объясняет экс-губернатор.
По словам Белых, он говорил Чарушиной, что на нее поступает много жалоб от предприятий. «Характер наших, скорее конфликтных, отношений не был секретом, мы часто спорили на совещаниях и я открыто высказывал свои мысли о недостатках работы налоговой службы», — добавляет он. Поэтому, говорит Белых, мысль о том, что он мог как-то повлиять на налоговые проверки, «абсурдна и является попыткой обвинения преподнести обсуждение вопросов взаимодействия представителей коммерческих структур и области с налоговыми органами в выгодном обвинению свете, что абсолютно не соответствует действительности».
О спорах и конфликтах Чарушина и сама указывает в своих показаниях, замечает Белых. Она же указывает, что никаких просьб по налоговым проверкам Белых не высказывал; никаких указаний и требований о корректировке действий налогового органа, судя по ее ответам, не было.
— Спасибо, ваша честь, я на этом закончу, — говорит Белых.
Вопросы задает прокурор. Она интересуется, известно ли было Белых в период с декабря 2013 года по март 2014 года о нарушениях при реализации инвестпроектов НЛК и УК «Лесхоз» законодательства о налогах и сборах, об обязательствах предприятий по стоящим на их балансе котельным и дополнительных инвестициях Зудхаймера в его бизнес.
По словам подсудимого, он был в курсе того, что у проектов УК «Лесхоз» и НЛК есть отклонения — «также, как и почти у всех других». Он отмечает, что правительство области не участвовало в налоговых вопросах, но выступало площадкой для коммуникации предпринимателей с УФНС. От «Лесхоза» и НЛК подобных просьб не поступало.
Отвечая на вопрос прокурора о котельной, Белых говорит, что был в курсе «длительной переписки руководства НЛК с администрацией Кирова по вопросу вывода котельной из эксплуатации». Но вопросы о том, за счет каких ресурсов исполняется инвестиционный проект, не входят в сферу деятельности руководства области, замечает Белых, поэтому ни конкретных сумм, ни условий ему не называли.
Прокурор спрашивает, предоставлял ли ему такие сведения лично Юрий Зудхаймер, новый владелец обеих компаний. Белых вновь рассказывает, что Зудхаймер очень плохо ориентировался в российских законах и в функционировании бизнеса, поэтому, когда тот пытался донести какую-то информацию до губернатора, глава области просил менеджмент компании изложить ее либо в рамках соответствующей встречи, либо в рамках официального письма.
Гособвинитель интересуется, кому предоставлялась площадка для переговоров предпринимателей и УФНС. Белых перечисляет: фанерный завод, завод «Красный якорь», машиностроительный завод и так далее.
Прокурор просит обозначить, какие именно отклонения в реализации инвестпроекта были у «Лесхоза» и НЛК. Белых говорит, что у НЛК «были отклонения, связанные с ассортиментом продукции», а также с недовыполнением части экономических показателей. У «Лесхоза» также был перевыполнен объем инвестиций, но точных отклонений он не помнит.
— Какие отклонения должны быть для исключения проекта из перечня приоритетных?
— Любые отклонения могут быть основанием для исключения. Я половину своего прошлого выступления посвятил тому, почему мы не стремились исключать проекты, а стремились, в случае отклонений, их корректировать. Это касалось всех предприятий, — повторяет Белых.
В случае, если предприятию был дан шанс внести изменения, но становилось понятно, что проект не может быть реализован, его все же исключали, говорит подсудимый. Обычно имелась проблема с отсутствием инвестиций, но не в случае с УК «Лесхоз» и НЛК — там объем инвестиций был перевыполнен.
Белых листает бумаги и достает протокол рабочего совещания от 22 января 2015 года. В нем говорится о нарушениях по срокам реализации проекта и направлении указания «устранить нарушения или внести изменения в проект». Белых рассказывает о предписаниях прокуратуры в связи с инвестпроектами и решении арбитражного суда, принятого в пользу правительства Кировской области.
Прокурор спрашивает, докладывали ли ему представители департаментов, что вносимые в проект изменения экономически невыгодны, и что «при наличии всех обстоятельств лучше бы исключить проекты из перечня инвестиционных».
Белых говорит что «возможны отрицательные заключения по разным проектам у разных департаментов, эти вопросы обсуждались в рабочем порядке». На февраль 2015 года «все отраслевые департаменты дали положительные заключения».
— Позиции отдельных департаментов могут носить узкоотраслевой или специальный характер, — замечает он.
Департаменту лесного хозяйства, снова рассказывает Белых, вообще не были выгодны ивестпроекты, потому что деятельность департамента оценивается по объему сданных в аренду участков. Для области же в целом эти проекты были выгодны.
Белых напоминает про замечания министерства лесхоза на тему лесоохраны и лесовосстановления. Он цитирует отрывки из заключений и замечаний департаментов. Белых объясняет, что «отрицательные заключения на определенных этапах являются не приговором, а побуждением заявителям к тому, чтобы исправлять свои заявки».
19 февраля 2015 года все департаменты направили докладные записки о положительных заключениях. Если бы у него была личная заинтересованность, говорит Белых, то «не было бы необходимости запускать такие длинные процедуры».
Возможность корректировки инвестпроекта предлагалась всем организациям, у которых были подтвержденные денежные средства для осуществления проекта, отвечает Белых на вопрос прокурора.
— Если были деньги — поскольку проект инвестиционный, он предполагает инвестиции — такие возможности предоставлялись, — говорит он.
Все, кто при таких условиях вносил изменения, получали поддержку от области.
Прокурор спрашивает про визит Зудхаймера в правительство Кировской области в 2015 году — чем он был вызван, кто присутствовал и что обсуждалось.
— Наверное, я должен был начать словами: "Я прекрасно помню этот замечательный весенний день, звучала капель, светило солнце…" Но я не помню этот день, приезжал ли ко мне именно 5 марта 2014 года господин Зудхаймер. Эта встреча не оставила следа в буднях провинциального губернатора, в моей душе, сердце и уме, — ехидничает Белых.
Он говорит о том, что у него было множество встреч с предпринимателями, и вспомнить, когда какая именно происходила, не представляется возможным. Зудхаймер действительно встречался с ним, рассказывает Белых: «Насколько я помню, он приехал для того, чтобы представить новое руководство предприятий, которое с приходом Зудхаймера менялось достаточно часто». Возможно, обсуждались еще какие-то из текущих вопросов, предполагает он.
— Кто вам был представлен как руководитель?
— Сейчас не вспомню, потому что после этого руководители снова сменились, — чешет Белых подбородок.
— Вами высказывались требования о передаче 200 тысяч евро?
— Нет, не высказывались.
— Может быть иной суммы?
— И даже иной суммы.
Встреча, вероятно, проходила в кабинете, предполагает Белых.
Между прокурором и Белых завязывается перепалка относительно того, когда Зудхаймер мог приехать к губернатору. Судья Васюченко одергивает их:
— Нам всем нужно пережить этот процесс, поэтому давайте будем относиться друг к другу уважительно.
Никаких разговоров, не связанных с деятельностью предприятий, у Белых и Зудхаймера «не было и быть не могло», говорит подсудимый. Какие именно вопросы обсуждались в тот момент, он не помнит — это могли быть и вопросы по инвестропроектам, и по выкупу доли области в УК «Лесхоз», решение о продажи которой было принято ранее.
— Вопрос передачи вам 200 тысяч евро?
— Не обсуждался.
— А передавались вам 200 тысяч евро?
— Не передавались.
Прокурор спрашивает, почему в своих показаниях Белых ничего не говорил о взятке в 200 тысяч евро, переданной ему в кабинете Зудхаймером в мае 2014 года.
— Потому что ее не было.
— Для чего ж ему эти деньги аж из Казахстана привезли?
— Откуда? Ваша честь, это корректно у меня спрашивать про деньги Зудхаймера?
Судья переформулирует вопрос. Белых отвечает, что ничего не знает ни о деньгах из Казахстана, ни о чем-либо еще, что мог привозить Зудхаймер и что могло бы быть интересно обвинению.
— Нет, меня интересуют только деньги, — говорит прокурор.
— Я вижу по вам.
Прокурор спрашивает о встрече Белых с Зудхаймером в аэропорту Риги — что там обсуждалось и обсуждались ли там вопросы конспирации.
Белых говорит, что с какого-то времени Зудхаймер — «видимо, после возбуждения дела, за закрытие которого он, по его словам, заплатил» — старался не появляться на территории России. Поэтому он попросил Белых сообщить ему, когда тот будет в командировке или отпуске где-либо в Европе.
— В апреле 2016 года я был в Риге и перед поездкой сообщил об этом Зудхаймеру с тем, чтобы он, если ему интересно, мог со мной встретиться. Такая встреча произошла в аэропорту Риги, — говорит подсудимый.
Белых описывает состоявшийся разговор, его запись, которую вел Зудхаймер, есть в материалах дела. Речь шла о двух вопросах, отмечает подсудимый. Во-первых, Белых пытался разобраться во взаимоотношениях Зудхаймера с Ларицким.
— Когда Ларицкий был арестован, через некоторое время ко мне обратился собственник одного из ранее принадлежащих ему предприятий, который сказал, что Ларицкий просил по возможности поучаствовать в переговорах с руководством «Сбербанка», который являлся потерпевшим по уголовному делу, и этот новый собственник говорил, что он готов в рамках своих взаиморасчетов с Ларицким взять на себя обязательство по погашению долга, если «Сбербанк» согласится, — объясняет экс-губернатор.
Этот вопрос выходил за пределы компетенции и кировского отделения «Сбербанка», и нижегородского. Решение могли принять только в центральном аппарате банка.
— У меня намечалась плановая встреча с руководством «Сбербанка», на которой я готов был этот вопрос обсудить и состыковать заинтересованных людей для решения данного вопроса, поскольку считал, что это и в интересах «Сбербанка», и, возможно, это могло повлиять на решения по делу Ларицкого в рамках его уголовного дела. Но, поскольку я знал о тяжелом конфликте между Зудхаймером и Ларицким, я хотел понять позицию Зудхаймера, чтобы не получилась ситуация, когда я помощь оказываю, а он заявлениями и иными механизмами этому противодействует. Это подробно все прописано как раз в нашем разговоре.
Второй темой разговора стало обсуждение помощи Зудхаймера избирательной кампании. За три дня до этого, 21 апреля, говорит Белых, у него состоялось совещание с крупными предприятиями Кирова, на котором присутствовали и представители НЛК.
— Что касается конспирации, — продолжает Белых. — Тему о конспирации, как вы говорите, Зудхаймер обозначил тремя словами: «Я боюсь по телефону разговаривать». На что я, как вежливый человек, сказал, что «тоже не очень люблю телефон».
Белых рассказывает, что передал Зудхаймеру, что урегулирование вопроса с потерпевшим может быть основанием для изменения меры пресечения в отношении Ларицкого: это ему стало известно «с чужих слов».
— Лично вы принимали меры для решения этого вопроса о мере пресечения?
— Ваша честь, я не понимаю вопроса. Как я могу принять такие меры?
— Я не знаю. Но вы можете ответить отрицательно.
— Никаких мер я не принимал.
Прокурор спрашивает, чем закончился диалог с Зудхаймером об избирательной кампании и как он мог помочь ей.
— Сейчас посмотрим, — достает листочки Белых. — Он мог помочь перечислением денежных средств на избирательные счета или счета существующих фондов. А договорились, если не ошибаюсь, что такая помощь будет оказана, а детали надо уточнить позже.
— Как можно за счет избирательных фондов готовиться к выборам? — уточняет прокурор.
— Ваша честь, я подробно останавливался на этом вопросе в ходе выступления в позапрошлый раз. Специально для прокурора повторю.
— Если можно, кратко!
Белых говорит, что фонды планировали осуществить «комплекс мероприятий в сфере благоустройства, культуры и исторического наследия», отремонтировать фасады в центре Кирова, поставить несколько памятников и несколько фонтанов. «Эти мероприятия не влияют на результаты кандидатов, но улучшают восприятие обществом того, что делает власть в целом. Поэтому все мероприятия планировались к началу сентября 2016 года, без элементов политической агитации, а направлены на решение действительно существующих проблем в городе и улучшение восприятия гражданами действий властей», — объясняет Белых.
Прокурор говорит, что она не понимает. Белых очень медленно повторяет ту же мысль — благоустройство могло бы благотворно повлиять как на явку на выборах, так и на общее восприятие действующей власти населением.
— А ранее вам Зудхаймер в избирательных кампаниях помогал?
— Или он, или кто-то по его поручению участвовал в избирательной кампании моей в качестве губернатора, и около 200 тысяч рублей, которые были внесены на мой избирательный счет…
Белых прерывается, роется в бумагах и показывает документ о наличном внесении 200 тысяч рублей на избирательный счет.
Размер возможной помощи на встрече в Риге не обсуждался, уточняет он.
— Я сказал, что если, по возможности, сможете помочь, это будет замечательно, как вы видите по разговору. Зудхаймер, видимо забыл, уточнил, как это было раньше, и я напомнил ему: «Двести».
Белых читает отрывок разговора из материалов дела:
— А перевести можно? — спрашивает Зудхаймер.
— Можно.
— А куда, дадите?
— Дадим.
Белых на встрече говорил про благотворительный фонд, о котором он рассказывал на встрече с бизнесменами тремя днями ранее. В итоге Зудхаймер не перевел никаких денег.
— Почему? — интересуется прокурор.
— Спросите у Зудхаймера.
В июне 2016 года предприниматель позвонил Белых и сказал, что ему надо передать документы в Москве. Белых попросил отдать их помощнице, Татьяне Катанкиной. Ей дали конверт, который она передала водителю. Когда через несколько дней Белых был в Москве, ему передали этот конверт.
— Уже в Кирове я конверт открыл, обнаружил там 50 тысяч евро. Эти деньги я передал 13 июня 2016 года, во время своего дня рождения Алексею Пыхтееву с просьбой, чтобы он внес эти деньги на счет Военно-исторического общества. Вот, собственно, и все, — говорит подсудимый.
Пыхтеев внес деньги уже после задержания Белых. Прокурор расспрашивает Белых, как он после ареста подтверждал Пыхтееву указание внести деньги на счет, когда и как он просил допросить его и почему это было сделано не сразу.
— Проблемы с коммуникацией большие. Будете в Лефортово, узнаете сами.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — стучит прокурор по столу.
— От сумы и тюрьмы не зарекайтесь. У меня соседи по СИЗО сплошь бывшие сотрудники МВД, СК и ФСБ.
Прокурор расспрашивает его, кто такой Андрей Якубук, и чем он занимался. Это был человек, который представлял интересы собственника в «Лесхозе» и НЛК, говорит Белых, возможно, входил в совет директоров, но физически находился в России, в отличие от Зудхаймера, который не является гражданином России и «не баловал» ее визитами. Якубук же был готов принимать решения и приезжать в Киров на рабочие совещания.
Прокурор расспрашивает также о Татьяне Катанкиной — почему именно она участвовала в передаче конверта. Белых рассказывает, что она была его помощницей с 2002 года, когда он был выбран депутатом заксобрания Пермской области, и работала с ним все последующие годы — и в Перми, и в Москве, и в Кирове. Затем она уволилась и стала работать в Москве в госкорпорации, но через некоторое время вернулась к Белых. В 2016 году он назначил ее заместителем руководителя представительства Кировской области в Москве. В ее функции входила организация встреч Белых в Москве, ведение его графика и, зачастую, передача разнообразных документов. Просьба к ней забрать документы — абсолютно типовая, рассказывает Белых.
Прокурор спрашивает, какого рода документы могут передаваться таким образом от бизнесменов губернатору области.
— Да любые, — отвечает Белых.
Это могли быть и письма, и обращения, и какие-то заявки, проекты, поясняет он. «Передача документов была одной из основных функций представительства», — замечает подсудимый. Белых рассказывает о доступности власти к общению и о своем открытом отношении к бизнесу, которое помогало региону с инвестициями.
Судья просит прощения — она вынуждена прервать заседание, поскольку «продления уже собрались под дверью». В следующий раз она обещает работать до вечера. Прокурор же обещает закончить с вопросами за пару часов и просит оформить на 4 октября доставку из СИЗО «Лефортово» — речь идет о Ларицком, который должен выступить как свидетель.
На этом заседание заканчивается. Следующее состоится 4 октября в 12:00.